№8, май 2004г. Любовь САМОЙЛОВА, адвокат, бывший работник прокуратуры

Людмила Сергеевна Краснова преподает русский язык иностранным студентам в Московском Государственном университете имени М.В.Ломоносова. Она немало поездила с лекциями по миру и пришла к твёрдому убеждению, что интерес к языковой культуре нашей страны за рубежом неуклонно снижается.

Подобно бригаде терпеливых и настойчивых старателей, «продвинутые» фразеологи и лексикографы тщательно отсеивают и выбрасывают из языка всё лучшее, с тем, чтобы на оставшемся «отборном» материале создать своего рода матрицу для штамповки в сознании иностранцев фальшивого и извращенного образа русского человека – эдакого от роду косноязычного лентяя. Процесс этот сегодня – дело тонко технологическое. О некоторых тонкостях и особенностях подобных технологий – наша беседа.

- Людмила Сергеевна, прежде, чем приступить к главной теме, скажите,что сегодня происходит с русским языком здесь, в России?

- Язык наш страдает от засилья дилетантов, с одной стороны, с другой же – от злонамеренных его реформаторов, весьма неплохо владеющих основами русской словесности. Они взялись за совершенствование с таким азартом, словно все они, как на подбор, Пушкины, Достоевские и Есенины. Им не нравится, как писали Бунин, Шмелёв, Тургенев. Мало того, им не по нутру даже шрифт. Ну не одобряют они славянскую кириллицу! То ли дело латиница! Один знаток русского языка с солидной ученой степенью, кстати, представитель древней армянской культуры, заявил с высокой трибуны, что у России, если она мечтает войти в цивилизованное общество, нет иного пути, как перевести свою «титульную» кириллицу на «глобальную» латиницу, и что это непременно рано или поздно произойдёт, иначе держава неизбежно очутится на обочине мирового прогресса, сгинет в пучине безысходности – всеми отвергнутая и покинутая. Бурных оваций зала сей пассаж, правда, не снискал, но всё равно любопытно узнать: а что скажут записному прозорливцу его собственные соплеменники, предложи он им заменить армянскую вязь на латинскую графику.

- Рискну предпожить, что большой скандал обрушится только на буйну голову сторонника перелицовки иврита на кириллицу. Так чем всё-таки не угодила русская словесность и письменность «мировому сообществу» и его подобострастным служкам?

- Начну с одной расхожей лжи. Тезисная часть её звучит примерно так? «Великой русской литературы нет, не было и, вероятно никогда не будет». Аргумент же в общедоступном изложении выглядит так: «Смотрите, сколько книг зарубежных  авторов красуется на полках публичных и домашних библиотек в России! Такой ли густой толпой пробились за кордон наши доморощенные писаки»?

На эту дремучую клевету ещё в 1880 году очень точно ответил в своей блестящей статье «Изобретатель слова «нигилизм» один из крупнейших французских прозаиков Ги де Мопассан: «Наши великие и даже маленькие люди – все известны за границей; нет такого незначительного писателя или посредственного политика, имя которого не перешагнуло бы за моря и горы и не появлялось бы периодически в английских, немецких или русских газетах. Напротив, у нас ничего не знают о наших соседях, об их талантливых или даже гениальных людях, известность которых кончается на французской границе. Если назвать, например, имена пяти лучших русских писателей нынешнего столетия, не подлежит сомнению, что даже начитанным парижанам известны не более как три из них».

- Вот в чём, оказывается, причина безвестности русской литературной традиции за границей – в нелюбознательности, равнодушии и самомнении тамошнего издателя и книгочея. А вовсе не в мифической бездарности нашего писательского цеха.

- Может, надо быть поназойливее? А надо ли?.. Просвещённый Запад всегда пугали непредсказуемость, загадочность, обескураживающая парадоксальность «варварской» русской жизни, вечно ускользающая от прагматического сознания, вечно неуловимая, но реально звучащая нота духовной свободы, словно разлитая, растворенная в воздухе России. Именно эта таинственная, мистическая «присадка», позволяющая русскому человеку дышать на родной земле свободно и радостно, не даёт покоя местным и заезжим реформаторам. Не понятно, сложно, не поддается западному уму. Не поддаётся? Так постарайтесь! Чего, вроде бы, проще: берутся две-три страницы из русских классиков – и вот вам разгадка.

Рекомендую: И.А.Бунин, роман «Жизнь Арсеньева»: «Пушкин поразил меня своим колдовским прологом к «Руслану»:
 

У Лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том…

Казалось бы, какой пустяк – несколько хороших, пусть даже прекрасных стихов». А меж тем они на весь век вошли во всё моё существо, стали одной из высших радостей, пережитых мной на земле. Казалось бы, такой вздор – какое-то никогда и нигде не существовавшее лукоморье, какой-то «учёный» кот, ни с того ни с сего очутившийся на нём и зачем-то прикованный к дубу, какой-то леший, русалки, и «на неведомых дорожках следы невиданных зверей». Но, очевидно, в том-то и дело, что вздор, нечто нелепое, небывалое, а не что-нибудь разумное, подлинное, в том-то и сила, что и над самим стихотворением колдовал кто-то неразумный и «учёный» в хмельном деле: чего стоит одна эта ворожба кругообразных, непрестанных  движений («и днем и ночью кот ученый всё ходит по цепи кругом»), и эти «неведомые дорожки», и «следы невиданных зверей», - только следы, а не сами звери! – и это «о заре», а не на заре, та простота, точность, яркость начала (лукоморье, зелёный дуб, златая цепь), а потом – сон, наваждение, многообразие, путаница, что-то плывущее и меняющееся, подобно  ранним утренним туманам и облакам какой-то заповедной северной страны, дремучих лесов у лукоморья, столь волшебного…»

Не правда ли, как красиво, ярко, точно переданы впечатления от гениальных пушкинских строк!

- По одному только этому отрывку можно прочитать студентам сильную, содержательную лекцию.

- Конечно! А что происходит в действительности? Не столь давно я работала в Пекине, преподавала там русский язык студентам университета. В первые дни мне в деликатной, вежливой форме – как умеют, наверное, только китайцы – было дано понять, что наши российские учебники китайских «наробразовцев» не вполне устраивают и что мне будут весьма признательны, если в процессе преподавания я буду руководствоваться учебными пособиями, утверждёнными соответствующими китайскими министерствами и ведомствами. Я вспомнила одного известного знатока Востока – «Это не надо пытаться понять, а надо принять», и не стала возражать.

Позднее, внимательно изучив эти «пособия», я ясно увидела, что таким вот тонким, но бескомпромиссным образом учёные и чиновники Поднебесной защищают своих студентов «от грубой лжи и безнравственности». Не говоря уже об элементарном непрофессионализме (а, скорее, как раз высоком профессионализме!) некоторых российских языкознатцев. Лексика в этих учебниках была устаревшей, содержание текстов допотопное, ситуации и сюжеты приблизительно напоминали жизнь в СССР в 50-е годы. Студенты не получили бы никакой достоверной информации о жизни в современной России.

Один такой учебник я хотела бы представить читателю, как образец пошлости и разнузданности. Язык, которому по нему учат иностранных студентов, не является русским литературным языком в принципе. Более того, - он не годится даже для обиходного общения. Но хуже всего то, что подобные учебные пособия представляют русский народ перед миром в самом неприглядном свете и жестоко компрометируют наших преподавателей.

Начну с того, что тексты и иллюстрации едва ли не целиком взяты из периодики – из журналов «Домовой», «Коммерсантъ Власть», «Лица» и из книг «Галина», «Я, Майя Плисецкая…» Есть извлечения и из газет, например, «Коммерсант-daley», «Аргументы и факты». Названия глав: «Терпеть не могу советов», «Подстраивайтесь под биологические ритмы», «Любят русские поесть», «Юлька скоро станет бабушкой», «Рожать или не рожать», «Дети и секс», «Можно ли ограничить рождаемость?», «Куда податься на досуге», «Русская душа между добром и злом». Из этих газетно-журнальных перлов следует, что русские – обжоры, а русские специалисты-диетологи – круглые дураки. Что пятнадцатилетние девочки у нас только и знают, что беременеют, а их мужья, восемнадцатилетние студенты, «не способны даже себя прокормить», не то что семью. Что на заданный социологом в типичном классе вопрос «Можно ли вступать в половую жизнь до брака?» ответили «да» 18 мальчиков и 15 девочек, решили «нет» 2 мальчика и 9 девочек, а «затруднились ответить»  4 и 6 юных созданий. Подавляющее большинство российских школьников, оказывается, горячо одобряют «вступление в половую связь без чувства любви». Далее следуют пассажи о венерических заболеваниях, способах предохранения от них, о неспособности дремучих родителей «объяснить своему сыну (дочери), что нельзя встречаться с кем попало»… Заключается сексуальный раздел фразами: «Человек ничего не может понять, пока не испытает это сам» и «Невозможно заставить другого человека думать так же, как думаешь ты». Блестящий образец «демократического мышления», не правда ли?

На странице 132 составители учебника договорились до того, что «новые русские, как правило, люди с высшим образованием и вкалывают по 15 часов в сутки без выходных», потому и богаты. Вывод: нищие «старые русские» доктора наук, очевидно, не окончили и восьмилетку, кроме того, все они поголовно ещё и бездельники.

Вся эта оскорбляющая человеческие чувства и мысли чушь называется «Поговорим. Русский язык. Продвинутый этап». Обратите внимание – «продвинутый». Спрашивается – откуда и куда? От неприличного уровня в сторону совершенно неприличного? Авторы своего добились, учебник полностью отвращает иностранных студентов от русского языка.

- Да, я полистал его. Желчная, ядовитая вещица. На странице 133 есть задание студентам пересказать своими словами историю русской интеллигенции по небольшому тексту, из которого следует: «С чеховских ещё времен воспитанный, начитанный гражданин России мнит себя «подковой счастья»; учитель стал «мавром, который, сделав свое дело, обречен умереть; врач превратился в средство для оформления с похмелья бюллетеня. Но особенно хорош пассаж: «Пора бы нам, наконец, понять, что интеллигент – не профессия, не род занятий, не дар Божий. Это претензия на чужой пьедестал. Не по заслугам – по происхождению». Вот так! И ещё на закуску: «… не успев создать соразмерную восточной и западной собственную культуру, Россия была вынуждена принимать то, что приходило из-за рубежа». Теперь ясно, почему мы такие неприглядные и опасные? Подобных оговорок в 150-страничном пасквиле пруд пруди.

- Закрываешь книжицу с ощущением чего-то уже давно знакомого. Эти нереальные тексты, фантасмагорические диалоги, вымученные сюжеты, обескровленные персонажи… Стоп! Ну, конечно же, конечно! Да ведь учебник-то создан по канонам абсурдизма. Налицо, как говорится, все признаки жанра. Пусть грубо, пусть неумело и примитивно, но в форму «драмы абсурда» свой труд авторам облечь удалось. Продвинуто, чрезвычайно продвинуто получилось! Но особенно  удалось авторам либерализация русского языка. Иной косноязычный консерватор, намереваясь проигнорировать выборы, сказал бы: «Мне всё равно – демократы, коммунисты… Не усматриваю большой разницы». Чувствуете, как скучно, как пресно и неярко звучит? Иное дело – продвинутый цицерон-либерал из учебника: «А мне до лампочки… Красные, белые…» Поздравим отличников из числа иностранных студентов – они балакают на диалекте российских подворотен.
Об угрозе порабощения человеческого духа через растление национальной культуры предупреждал один из крупнейших богословов второй половины XX столетия иеромонах Серафим (Роуз) в свое статье «Недочеловечество»: «Европа в течение пяти столетий обманывала себя, пытаясь установить господство гуманизма, либеральности и мнимохристианских ценностей, взяв за основу всё более усиливающееся к Истине христианской. Абсурдизм – конец этого пути, он является логическим завершением усилий  гуманистов смягчить и свести к компромиссу Истину, чтобы её можно было примирить с современными мирскими ценностями. Абсурдизм стал последним доказательством или того, что истина Христианства абсолютна и не идёт на компромиссы, или отсутствия Истины вообще. И если истина не существует, если христианскую истину не принимать буквально и абсолютно, если Бог мёртв, если бессмертия нет, - тогда этот мир ограничивается тем, что мы видим, и тогда этот мир Ад».

- Понятно, Западу обидно валиться в ад в одиночку, оставив Россию в её прежнем, богоугодном состоянии – как доказательство существования Бога Живого. Что же тогда делать? А уподобить её себе и прихватить с собой. Людмила Сергеевна, вы ведь работали и в Канаде. Знают ли канадские студенты русскую литературу?

- Не знают. И знать не могут. В университете, где я преподавала, огромный книжный магазин. Вот французский отдел. Книги на французском. Немецкий отдел – книги на немецком. Где русский отдел? Ага, вот он, крошечный отдельчик, незаметный такой, в самом дальнем углу: “Russian books”. Уже неплохо! Так, посмотрим… Есть Толстой. На английском. Вот Пушкин. Тоже на английском. Всего десятка полтора наименований книг русских  писателей – и ни одного издания на языке оригинала. Спрашиваю: почему так? Продавец отвечает: спроса нет. И это в Оттаве, где из 200 тысяч жителей шесть тысяч русских!

Чуть позднее я узнала, что к этому моменту в университетах Канады закрылись шесть крупнейших кафедр русского языка. Не нужны им  ныне преподаватели из России, потому что у них есть свои, местные. А если кому-нибудь какому-то преподавателю требуются учебники, их выписывают из Америки. Кстати, один такой учебник десятилетней давности стоит в Канаде 43 доллара. Такой учебник предложили купить мне при моей более чем скромной зарплате, равной пособию канадского безработного.

Словом, я поблагодарила Бога за то, что привезла с собой учебники настоящие, за которые не стыдно перед всем крещёным и некрещёным миром. На занятиях мы слушали русскую музыку, разучивали слова лучших наших романсов, пели… Знаете, аудитория на глазах вдруг стала оживать. Посыпались вопросы: есть ли у меня фильмы о России, где можно достать русские книги, как попасть в Санкт-Петербург и Москву, примут ли их как друзей студенты столицы?

Можно теперь не сомневаться: интерес у канадских студентов к культуре нашего народа есть. Но он искусственно не удовлетворяется. Потому-то закрываются кафедры, днем с огнем не сыщешь приличного фильма, не увидишь достойной передачи о России. Всё это – чистой воды политика. Один мой знакомый эмигрант-власовец позлорадствовал: «Они нас победили, теперь им русский язык не нужен». Вот так. Оказывается, чтобы снискать «их» расположение, необходимо «их» победить. Типичный лакейский комплекс – уважать только тех, кто регулярно сечет тебя на конюшне.