№1, 1999г. Литературный обозреватель «ЗАЛПа»

По оперативности рифмованных откликов на даты и события, как и по уровню ремесла изготовления этой продукции, В.Дронников является в орловском литпроцессе прямым наследником печально известного И.Озерова. Только тот, бедняга, не имел “зеленой улицы” для публикации своих примитивных опусов - ему недоставало дронниковской наглости. А этот преспокойно возлагает на себя и лавры “За лучшее отражение современности”, приуроченные к 200-летию А.С.Пушкина с пятью тысячами из кармана областной администрации, хотя как раз о нем ничего не писал отродясь.

Отрабатыванием незаслуженного куша, видимо, следует считать два риторических стихотворения - “Безымянный звонарь” и “Шаги” (“Просторы России” от 23.7.99г.). Первое - бессюжетно и беспушкинно - (ни единого намека на освященность Пскова именем Поэта). В бессчетный раз повторен отголосок абстракции о колокольном звоне, мотив, обычно рождающий хоть какие-то ассоциации вроде скорби “Вечернего звона” и пр. Здесь - просто хаотическая рефлексия на “тень звука”, нашпигованная демагогической терминологией (иудейское понятие “мессия” соседствует у Дронникова с невразумительной посылкой “бьются за русского Бога” - на “самом тревожном ее рубеже”, но ведь Псков к таковым рубежам России не относится уже около 300 лет); неведомо Озерову-два и значение слова “било”: говоря о ботале, “языке” колокола - “раскачивай тяжкое б и л о” (выделено автором обзора) - он употребляет термин, обозначающий металлическую доску, в которую бьют для подачи различных сигналов; из прилагательных, образующихся от существительного “страдание” (“страдательный”, “страдальческий ”) избрано самое “незрелое” - “за страдальную веру мою”, - достаточно темно и по мысли...

Второе - о размышлениях умирающей Арины Родионовны. Приписаны ей неуклюжие домыслы самого сочинителя, к примеру: “Какой (надо - каким) он стал? Наверное, такой...”. И - всё. Далее - сползание в пародийность: “Еще бы раз увидеть и заохать”, потом - банальность о прикосновении к “кудрявой головушке” с простительной лишь графоманам глагольной рифмой - “потрогать”. И могла ли сомневаться вполне осознанно любившая его как милостью божьей поэта - “... И пишет ли стихи?”; и зачем унижать няню, в которой Пушкин души не чаял, и помнившую всю русскую фольклорную старину, пошлейшей строкой - “Она один на память заучила...”. Кстати, - один стих - это, как известно, одна строка. И решительно ничем не обосновано в сюжете ожидание ею шагов любимца, то есть и по композиции стихотворение - несостоятельно.

Столь же неудачны и стихи из подборки “Что нам сказать младому веку”, уместность которых в пушкинском номере газеты “Вешние воды” (№ 55, июнь 1999 г.) “оправдывается” одной лишь реминисценцией от “племени младого”. О чем же здесь говорит устами “старого” века присвоивший себе право представлять его? Об условной старухе, которой пишуший доверяет осмысление нынешнего времени, не разобравшись в нем сам; об Евангелие от Матфея, еще более загадочном для Дронникова, чем клановая иерархия угробителей великой нашей державы, и “звезде второго Вифлеема” с неведомо кем и с какой целью указанным ей маршрутом “на Русь”; о пожаре-символе и, по мнению сочинителя, вечных погорельцах - русских (бородатая компиляция данного образа из давней повести В.Распутина “Пожар”); о нелепом “ночном параде” на Красной площади с участием маршала Жукова на белом коне: оккупация страны названа в этом странном стихотворении - “бунтом” (?), а под ноги коню швыряются почему-то “родные знамена”, после чего олицетворение Георгия Победоносца летит к Смоленску - тоже один бог знает зачем...

Истинные поэты предпочитают ясность в слове и образе, мнимые - напротив - избегают этого, дабы читатель сразу не распознал фальши в сюжете и языке. Сколько угодно можно ломать голову над смыслом названия деревни “Локно”, вынесенного в заголовок стихотворения, - автор не поможет - видно, он сам тут беспомощен или не обучен культуре слова, обязывающей объясняться хотя бы в сносках. Сразу понятно - не краевед... Но ведь и не филолог, раз позволяет себе по соседству с пушкинской страницей, на которой - фрагменты из десятой главы “Евгения Онегина” - публиковать косноязычнейшие строки: “У ивнякового куста”; “У полусгнившего плетня”; “Посидеть у тростника”; “Нас опрокинули на нас” - (чего стоят только три “на” в одной строчке); “Еще протрутся наши окна”, и т.п. И что за охота выставлять себя на смех в обход редакторов?

Да, накануне 60-летия Дронникова, у него “Неутешительны итоги...” - (так начинается последнее в подборке произведение с уникальной по законспирированности смысла строфой):

... И в наших святцах полинявших,
Где вера свет многоочит,
Подмену - в духе просиявших
От мытарей - не отличит...